Календарь

Месяцеслов

Праздники

Покровитель

Соборы святых

Святые на всякую потребу

Словарь терминов

Календарь

Месяцеслов

Праздники

Покровитель

Соборы святых

Святые на всякую потребу

Словарь терминов

Роман (Медведь), пресвитер, исповедник (1937)

Житие

Родился 1 октября 1874 года в местечке Замостье Холмской губернии в семье мещан. Отец, Иван Иосифович, был учителем прогимназии, мать, Мария Матвеевна, - повивальной бабкой, что не раз в последующие голодные годы спасало семью. Когда Роману было семь лет, родители переехали в Грубешов в той же Холмской губернии. Самым старшим из детей был Яков, через два года родился Роман, затем - Мстислав, Ольга, Василий (умер в детстве), Шура и Миша. Двенадцати лет от роду Роман потерял отца.

В 1892 году Роман окончил Холмскую духовную семинарию, а в 1897 году - Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Будучи студентом Академии, Роман Иванович стал духовным сыном о. Иоанна Кронштадтского.

После окончания Академии Роман Иванович был назначен инспектором Виленской духовной семинарии.

В 1901 году он женился на дочери священника Николая Невзорова Анне Николаевне, которая только что окончила медицинские курсы. Венчались Роман Иванович и Анна Николаевна по благословению святого праведного Иоанна Кронштадтского. С этого времени о. Иоанн стал духовником и Анны Николаевны. Молодая чета постоянно переписывалась с кронштадтским старцем и часто приезжала в гости. В то время Роману Ивановичу было 26 лет, Анне Николаевне - 22 года.

В марте 1901 года Роман Медведь был рукоположен во иерея в Чернигове владыкой Антонием (Соколовым) и направлен в Черниговскую губернию священником при Крестовоздвиженском братстве известного помещика Неплюева. Но там о. Роман не задержался, пробыв всего лишь год. Болела жена, но главное - устав братства и требования Неплюева к священнику не соответствовали церковным канонам. Все братство устраивалось скорее по социалистическим толстовским представлениям, нежели по христианским. Сам Неплюев хотел видеть в православном пастыре только требоисполнителя, который не может и не должен вмешиваться в жизнь общины, нравственно влиять на братчиков, более того - это отчасти даже предусматривалось уставом.

Не со всем могла мириться совесть православного священника в деятельности братства, в частности - с производством спирта. Разумеется, это дурно влияло на духовную атмосферу, никто из предыдущих священников здесь не задерживался, некоторые жаловались архиерею. И о. Роман, осмотревшись и поняв, что здесь и как, написал обстоятельное письмо в Святейший Синод о том, почему священник не может жить в этом братстве:

В 1902 году о. Романа перевели в Санкт-Петербург. В церкви равноапостольной Марии Магдалины он организовал общество трезвенников, говорил проповеди, устраивал приходскую жизнь.

Так продолжалось до 1907 года. Но здоровье Анны Николаевны ухудшилось, требовался более здоровый климат, и они переехали в Крым. Отец Роман был назначен настоятелем Свято-Владимирского Адмиралтейского собора в Севастополе, стал благочинным береговых команд Черноморского флота. В его подчинении были Покровский храм и Свято-Никольский, что на Северной стороне, храм Архистратига Михаила и 50 священников на кораблях. Жили на улице Екатерининской, совсем рядом со Свято-Владимирским собором.

Отец Роман, путешествуя с эскадрой, посетил Грецию, Италию, побывал у мощей святителя Николая. О своем крымском периоде о. Роман говорил: В Севастополе нет крыши, под которой бы я не проповедовал.

В 1912 году грянула буря - восстали матросы на линкоре Св. Иоанн Златоуст. Отец Роман был на своей даче в 15 километрах от Севастополя и, как только услышал о случившемся, срочно приехал в город. Настоял на индивидуальной исповеди всех приговоренных к смерти матросов. Всю ночь сам исповедовал и причащал. Закончил буквально перед расстрелом. После этого ночь не спал, был бледен и долго не мог успокоиться. Через некоторое время матросы утихомирились. Начальство поинтересовалось у о. Романа, можно ли выдать матросам оружие, последовал ответ: Можно, настроение у матросов здоровое.

После окончательной ликвидации революционных очагов командующий флотом поинтересовался мнением благочинного, надо ли вводить тайную полицию в среду матросов для выявления подстрекателей и вообще настроения команды. Отец Роман, пользуясь своим авторитетом, воспротивился этому предложению, уверил командование, что духовный климат на флоте изменился и подобные меры будут излишними. И тайная полиция не была введена. Чтобы окончательно успокоить матросов, развеять революционную романтику и прекратить брожения, о. Роман написал и выпустил брошюру О дисциплине и товариществе на флоте, где речь шла об основах православия, через призму которого надо смотреть на общественную и политическую жизнь, о соблазнах революции и т.д. Впоследствии это будет предъявлено о. Роману Медведю следователем НКВД как контрреволюционная деятельность, прозвучит обвинение в том, что он индивидуально исповедовал матросов и тем самым подрывал их веру в правду революции. На самом же деле о. Романа допустили исповедовать только после суда, когда приговор был вынесен, и на обстоятельства дела он уже влиять не мог. К тому же о. Роман сделал все, чтобы не были наказаны невиновные и чтобы не умножалась болезненная подозрительность.

К этому же времени относится инцидент, происшедший во Владимирском соборе, имевший роковые последствия для настоятеля. Во время службы в храме помогали матросы, специально сюда прикомандированные. Матрос по фамилии Докукин был замечен в краже церковных денег. Настоятель распорядился отправить его обратно на корабль и сообщил начальству о причине. Разумеется, Докукину это не понравилось. Более свободная жизнь при храме и возможность время от времени поправлять свое материальное положение за счет церковной кружки не шли ни в какое сравнение с жизнью на корабле. Докукин затаил лютую злобу на о. Романа, но возможность отомстить ненавистному священнику представилась только в 1918 году. Докукин стал революционером и подговорил матросов убить о. Романа как реакционного попа. Энтузиастов нашлось достаточно, но убийство решили отложить до Рождества. Боялись, что, если не появится на службе любимый многими священник, то им не поздоровится, будет скандал и, возможно, наказание. Отцу Роману стало известно о злодейском замысле, и по настоянию жены он уехал в Москву сразу же после Рождественской службы, втайне от всех. В тот же день, через несколько часов после того, как батюшка сел в вагон, пришли возглавляемые Докукиным матросы с арестом. Не найдя о. Романа, устроили полный разгром в квартире, штыками проткнули даже матрасы и подушки. Такова была степень злобы. Матушка не признавалась, несмотря на угрозы, говорила, что о. Роман со службы не возвращался и, где он сейчас, не знает.

В 1917 году у о. Романа и Анны родилась дочь Ирина, и теперь матушка с младенцем остались одни. Матросы приходили с обыском еще несколько раз.

Приехав в Москву, о. Роман сразу пошел к Патриарху Тихону. Святейший принял его с любовью, они раньше были хорошо знакомы и поддерживали переписку (добросердечные отношения сложились еще в Холме, когда Святейший был ректором Холмской духовной семинарии, где учился о. Роман).

Патриарх Тихон назначил о. Романа настоятелем Покровского храма на Красной площади. Буквально накануне был убит прежний настоятель, выдающийся протоиерей Иоанн Восторгов. По приглашению Патриарха о.Роман принял участие в работе Собора.

Осенью 1919 года, когда храм Василия Блаженного закрыли, о. Роман был переведен в храм святителя Алексия, митрополита Московского в Голенищевском переулке. Отец Роман обладал прекрасным голосом и, будучи академически образованным и богословски начитанным, говорил незабываемые проповеди. Многие, однажды услышав о. Романа, поговорив с ним лично, на всю жизнь оставались его духовными чадами.

 Все в храме делалось бесплатно, все послушания выполнялись по благословению. Идеальная чистота поддерживалась силами подвижниц сестер, был довольно большой бесплатный хор и бесплатные чтецы при ежедневных службах рано утром и поздно вечером (чтобы все могли присутствовать, и работа, и расстояние не помешали). С течением времени из своей среды были посвящены в помощь батюшке два священника. Кроткий, тихий о. Сергий Веселов стал верным помощником о. Романа. Отец Сергий вскоре умер от болезни крови, еще до разгона и ареста общины. Патриархом Тихоном для храма святителя Алексия также был рукоположен бывший офицер, юрист Петр Степанович Степанов. В 1931году о. Петра арестуют вместе с о. Романом. Сестра о. Сергия Александра в 1920 году приняла монашество с именем Алексия, а Анастасия Лямкина, тоже член братства, постриглась с именем Агафья. Многие другие также принимали монашество, но, как правило, тайное, так что самые близкие не знали об их подвиге.В то же время, по благословению Патриарха Тихона, о. Роман учредил Братство ревнителей православия в честь святителя Алексия, митрополита Московского. Постоянных братчиков насчитывалось не менее двухсот, общее число достигало пяти тысяч. Все эти годы о. Роман служил ежедневно, самостоятельно совершая вечернее богослужение и литургию. По благословению Патриарха проповедовал во многих московских храмах. Со своей паствой регулярно устраивал беседы по три раза в неделю. В воскресенье он проводил обмен мнениями: все пришедшие могли задать вопрос и тут же получить ответ. По четвергам - проповедь на евангельскую тему без встречных вопросов: как правило, она посвящалась толкованию Евангелия от Марка для новоначальных или от Иоанна для прихожан и братчиков. По теме этих бесед способные обязывались (за послушание) писать рефераты и вслух их прочитывать. А по вторникам о. Роман проводил беседы специально для молодых людей, которых собиралось немало. 

Иван Васильевич Борисов, бывший часовщик, был также рукоположен по благословению о. Романа и помогал ему в приходских делах. У батюшки были мечты поставить дело на подлинно монастырский лад при жизни пасомых в миру, но не для мира. Внутри братства царили мир и радость.

Но были искушения: недоверие, злая критика даже со стороны духовных лиц, подозрение в нарушении церковного порядка. Соблазнялись многим. Например, при длинных проповедях по четвергам ставились скамейки для слушателей. Многие соблазнялись тем, что о. Роман одним из первых среди московских настоятелей в1922 году ввел помин властей, кстати говоря, по благословению Патриарха. Но от всего этого он нашел защиту в лице своего духовника - патриарха Тихона. Святейший, чтобы защитить свое чадо от нападок духовных и мирских лиц, специально приехал к нему на приход для служения литургии.

В 1924 году власти всю семью выбросили из церковной квартиры. Анне Николаевне с дочерью пришлось уехать в Севастополь. Там прожили примерно год, а в1925-м снова вернулись в Москву. Некоторое время жили у о. Александра Ветелева в Пушкино. Он помог устроить Ирину в школу.

У о. Романа сохранялись хорошие отношения с митрополитом Сергием (Страгородским). Когда в 1927 году вышла известная декларация и образовался ленинградский раскол под предводительством митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых), о. Роман написал статью На Божией ли службе?, где разбирал, как он выразился, печальнейший документ - обращение к местоблюстителю митрополиту Сергию группы ленинградских священнослужителей и мирян. В ней он рассказывал, какими должны быть отношения советской власти и церкви, рассматривал положение древних христиан и их отношение к гонителям, еще раз напоминал, что подлинным главой Церкви является не какой-либо иерарх, праведный или согрешающий, а Сам Христос.

Все это время в братстве шла напряженная духовная работа, вызывавшая большой интерес у окружающих. Так, в 1920-1921 годах для знакомства с жизнью братства из Ленинграда приезжал профессор Военно-юридической академии Абрамович-Барановский. Он присутствовал на лекциях, общался с братчиками, присматривался к их деятельности и в результате вынес самое благоприятное впечатление. Желающим устроить свою духовную жизнь он указывал на братство о. Романа как на пример, достойный подражания. В 1927 году он во второй раз приезжал в Москву с той же целью. В эти годы он поддерживал переписку с о. Романом, обменивался мнениями по церковным вопросам.

Власти внимательно следили за деятельностью о. Романа и его прихода. За весь московский период его служения с 1918-го по 1929 год его арестовывали 15 раз, но всякий раз вскоре отпускали. Ему приходилось объяснять свои взгляды и церковную позицию даже самому Ф.Дзержинскому, который предложил о. Роману уехать в Холмскую губернию, отошедшую к Польше. Тучи над храмом о. Романа сгущались. Все ожидали ареста настоятеля со дня на день. Многие активные братчики по благословению о. Романа приняли тайный постриг. Так, 21 августа 1930 года иеромонах Герман тайно постриг в квартире о. Романа по ул. Кожевнической сестер Е.Ю. и Л.Ю.Бергман, В.В.Рейнберг, А.С.Соколову, при этом присутствовали уже постриженные мать Алексия и другие.

Жить в Москве стало трудно, здоровье пошатнулось; духовные чада, имевшие медицинское образование, говорили, что своим пациентам они вообще не разрешили бы вставать, но батюшке можно. И он продолжал переносить все болезни на ногах, потому что, как выражался о. Роман: Ведь детки кушать просят. В 1930 году власти выгнали семью о. Романа на улицу. Чада переселили батюшку на маленькую дачку (всего одна комната) под Москвой - в Обираловку. Туда же приезжали к нему на исповедь, за духовным советом, на откровение совести.

6 февраля 1931 года арестовали настоятеля и весь приход. Храм святителя Алексия был сразу же закрыт: он опустел - ни паствы, ни служителей. Духовное единство было поразительным. Почти все чада о. Романа держались на допросах стойко.

 30 апреля 1931 года комиссия ОГПУ приговорила 24 члена общины храма святителя Алексия к различным срокам заключения и ссылки. 10 мая о. Романа Медведя по статьям 58-10 и 58-11 приговорили к расстрелу, но потом приговор был заменен заключением в концлагерь сроком на 10 лет. Остальных братчиков приговорили к разным срокам ссылки в концлагерь, не менее трех лет. Почти все чада о. Романа умерли в ссылке. 

Отец Роман прибыл в Кемь 9 июня. Единственной связью с оставшимися на свободе была переписка, которая велась через его дочь Ирину.

В 1932 году дочь получила разрешение увидеть отца, так как Анна Николаевна такого разрешения не могла получить. Еще в1929 году, за два года до последнего ареста, о. Роман благословил матушку развестись с ним и взять девичью фамилию - Невзорова, чтобы она смогла устроиться на работу в случае его ареста и не попала под статью член семьи врага народа. Анна Николаевна устроилась медсестрой в Боткинскую больницу. Это их спасло и дало возможность дочери поступить в мединститут. И вот, получив разрешение, 15-летняя Ирина, сопровождаемая матушкой, отправилась к отцу-исповеднику. Отец Роман отбывал срок в системе Беломорканала, работая сторожем, потом счетоводом. В ноябре 1932 года они достигли Попова острова, где в то время находился о. Роман. Условия жизни были жуткими, спали на голых нарах без матрасов. Священник под арестантскую одежду для тепла подкладывал две подушки - спереди и сзади. Анна Николаевна и Ирина пробыли там три дня, больше оставаться не разрешили. Возвращаясь, видели ужасы, потрясшие их воображение; до сих пор перед глазами Ирины Романовны осталась незабываемая картина: часовые везут по льду большие сани, на которых штабелем сложены замороженные трупы заключенных.

Через некоторое время о. Романа перевели еще севернее - на станцию Кузема.

Из ссылки о. Роман возвратился совершенно больным в 1936 году, его отпустили чуть раньше срока умирать домой.

На Ленинградском вокзале 28 июля встречали о. Романа матушка, дочь и несколько чад. Прописку дали в Волоколамске. Отец Роман почти сразу уехал в Черкассы к старому другу. 25 мая 1937 года он сломал правую ногу - шейку бедра. Дали телеграмму матушке, и она срочно перевезла его в Малоярославец. Состояние было критическим - тяжелая форма туберкулеза, сложный перелом, организм очень ослаблен.

18 августа 1937 года, чувствуя приближение смерти, о. Роман изъявил желание принять монашеский постриг, и был пострижен в рясофор с именем Иосиф. Постриг совершал игумен Митрофан, который был келейником иеромонаха Зосимовой пустыни Алексия (Соловьева).

Протоиерей Зосима (Трубачев), служивший в Малоярославце, причащал о. Романа практически каждый день. Сам протоиерей Зосима побывал в ссылке, и после смерти о. Романа его снова арестуют и сошлют.

  Незадолго до смерти о. Романа к нему приходили, чтобы снова его арестовать. Он уже не вставал, при сотрудниках НКВД случилось кровохарканье. Анна Николаевна без смущения сказала: Забирайте, он вот-вот умрет, и мне не надо будет его хоронить. Они потолкались в дверях и ушли. Забирать умирающего им не хотелось. Судя по его состоянию, они могли его не довезти. Отец Роман благодарно улыбнулся матушке: мол, отстояла его предсмертные часы.

8 сентября 1937 года о. Роман утром причастился, а в 7 часов вечера его не стало.

На третий день о. Зосима совершил отпевание, похоронен был отец Роман на городском кладбище. На девятый день Ирина Романовна после поминок заснула на кровати о. Романа, укрывшись его лагерным одеялом, и увидела видение: ее отец стоит на коленях перед иконами в золотом облачении, подаренном ему еще в Крыму, и читает Отче наш.

3 августа 1999 года, по благословению патриарха Московского и всея Руси Алексия II, честные мощи священноисповедника Романа были обретены и перенесены в Москву в храм Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе.