Календарь

Месяцеслов

Праздники

Покровитель

Соборы святых

Святые на всякую потребу

Словарь терминов

Календарь

Месяцеслов

Праздники

Покровитель

Соборы святых

Святые на всякую потребу

Словарь терминов

Иоанн (Сульдин) пресвитер, священномученик (1938)

Смотреть иконы святого Иоанна

Житие

Священномученик Иоаннродился 12 января в 1880 года в городе Ардатове Симбирской губернии в семье крестьянина Иосифа Сульдина. Первоначальное образование он получил в Ардатовском духовном училище. После окончания Симбирской Духовной семинарии Иван Иосифович 15 апреля 1902 года был рукоположен во диакона, а 9 марта 1903 года во священника ко храму в селе Новое Томышево. С 19 марта 1920 года он стал служить в Ильинской церкви в городе Сызрани и вскоре был назначен ее настоятелем. У отца Иоанна с супругой родилось шестеро детей; после рождения последнего ребенка супруга умерла, и священник, не оставляя попечения о детях, еще больше времени стал уделять церкви. В 1922 году он был награжден наперсным крестом.
Отец Иоанн многократно подвергался арестам в 1923, 1924, 1925, 1926 и в 1930 годах. Во время его последнего ареста Ильинская церковь была закрыта, и, освободившись из заключения, отец Иоанн, как и большинство сызранских священников, чьи храмы были закрыты, стал служить в городском Казанском соборе. По показаниям свидетеля, он сказал за литургией проповедь о том, как мучили древних христиан за веру Христову и что такое же время пришло и сейчас. Отец Иоанн был арестован вместе с епископом Августином (Беляевым) и большой группой духовенства и мирян города Сызрани 21 февраля 1931 года.
Один из сотрудничавших с властями сызранских священников дал в качестве свидетеля такие показания против православного духовенства: До последних дней священники Ильинской церкви Сульдин и Покровский слыли у нас в городе как истинные священники. Это я говорю на том основании, что мне приходилось не раз слышать это от мирян. Я должен сказать, что Сульдин и Покровский попы-реакционеры, до сего времени не примирившиеся с советской властью, ждущие иных дней и иной власти. После закрытия в Сызрани церквей сергиевской ориентации большинство попов-тихоновцев сконцентрировались в Казанском соборе, где объединяющим их центром явился епископ Августин, такой же в своих убеждениях черносотенец, как и примкнувшие к нему попы. Если лаконично охарактеризовать тихоновское духовенство, можно это выразить в паре слов: все они отпетые реакционеры. Мне приходилось общаться среди этого духовенства и до революции, и после нее, был я благочинным, служил в Казанском соборе, и кому, как не мне, знать, чем дышало и чем дышит сейчас это духовенство, группирующееся около собора и епископа Августина. Все это духовенство, начиная с Сульдина... и кончая Аполлоновым, явные враги советской власти и всех ее мероприятий.
1 марта был допрошен священник Казанского собора в Сызрани Модест Аполлонов, он показал следствию: Теперь перейду к вопросу об отношении к декларации митрополита Сергия, опубликованной в 1927 году. Когда я получил эту декларацию я был ошеломлен ею. Прочитав ее, я с ней категорически был не согласен, так как считал, что в ней не отражено действительное положение духовенства, ибо со стороны советской власти не было такого отношения к духовенству и религии, которое рисует декларация. На самом деле советская власть притесняла духовенство и Церковь, а декларация митрополита Сергия это отрицала. Поэтому я и считаю декларацию ложью со стороны главы Церкви, митрополита Сергия. Однако я эту декларацию обнародовал и ей подчинился. После опубликования декларации... я пришел к Сульдину, как к одному из церковных авторитетов, спросить его мнения и совета по этому вопросу. В беседе с ним я убедился, что он так же, как и я, к декларации митрополита Сергия и к нему самому относится отрицательно и стоит в оппозиции к духовенству, принявшему декларацию. Однако мне Сульдин сказал, чтобы я формально подчинился этой декларации и ее обнародовал... Сульдин для местного реакционного духовенства являлся громадным авторитетом, и к его слову и мнению все прислушивались и тянулись к нему. Авторитет его был не только среди духовенства, но и у мирян, особенно у тех, которые в прошлом были видными людьми.
В тот же день был допрошен и отец Иоанн Сульдин. Отвечая на вопросы следователя, он сказал, что принадлежал и принадлежит к тихоновской ориентации. Декларацию митрополита Сергия я получил и ее обнародовал на приходском совете и за службой в церкви, ей подчинялся беспрекословно. Эту декларацию я ни с кем не обсуждал, но по поводу этой декларации со священником Аполлоновым разговор имел. Он меня спрашивал, получили ли мы эту декларацию. Я ответил: Получили и привели в исполнение. Своих взглядов на декларацию митрополита Сергия я священнику Аполлонову не высказывал. Проповеди я говорил, но не так часто; в них я мероприятий советской власти не задевал и вообще выпадов против властей не делал... Книгу Нилуса Сионские протоколы я знал по библиографическим указаниям Церковных ведомостей. Лично сам я ее не видел и не читал. Никаких разговоров со священником Аполлоновым о коллективизации, раскулачивании и вообще о мероприятиях советской власти в деревне не вел никогда, а также в этой плоскости я не вел разговоров и с другими лицами, а также не было разговора и о тяжелой жизни духовенства, все это я категорически отрицаю... Виновным себя не признаю по всем пунктам предъявленного мне обвинения.
7 июня 1931 года следователи устроили очную ставку между священниками Модестом Аполлоновым и Иоанном Сульдиным, и следователь спросил отца Иоанна:
Действительно ли священник Аполлонов с 1929 года по март 1930 года жил у вас на квартире и в процессе совместной жизни действительно ли вы беседовали со священником Аполлоновым по всем указанным выше и вам зачитанным вопросам?
Отец Иоанн на это ответил:
Священник Аполлонов действительно жил у меня на квартире в указанное выше время, выписывал газеты, мы, безусловно, с ним вместе их читали; беседы о коллективизации велись лишь только на основании газетных сведений, так как я с деревней не знаком. Священник Аполлонов действительно мне говорил о тяжести своего положения, ввиду того, что ему пришлось заплатить налог. Относительно положения духовенства в настоящее время мы приходили к выводу, что в настоящее время духовенству живется тяжело, но сравнения с прежней царской жизнью духовенства мы не делали и упреков по отношению к власти не высказывали. По поводу данного митрополитом Сергием интервью иностранным корреспондентам о том, что в СССР нет гонения на религию и духовенство, мы действительно со священником Аполлоновым говорили, но точно не помню, возможно, мы делали вывод, будет ли оно принято или как отнесется к нему духовенство, но точно не помню. Но каких-либо противоречий против этого интервью мы не выносили и были с ним согласны. Категорически отрицаю то, что я книгу Нилуса Протоколы сионских мудрецов читал, а также по данным этой книги рассуждений с Аполлоновым не вел и вести не мог. Говорил ли мне об этом Аполлонов, я точно не помню; возможно, что и говорил, но совершенно без каких-либо выпадов и подчеркиваний мест в книге.
Аполлонов, подтверждаете ли вы показания, данные вами на следствии? спросил следователь отца Модеста.
В тех выражениях, как они зафиксированы, я не подтверждаю, но подтверждаю то, что книгу Нилуса я читал. В город я эту книгу не привозил и у священника Сульдина совместно с ним не читал. Говорил, что накладывают налоги для меня непосильные. Об интервью мы говорили с Сульдиным, но не в той плоскости, как это записано в протоколе. Говорили, что переживаем тяжелое время, но о том, что со стороны властей было какое-либо гонение, мы не говорили. Относительно того, что советская власть неприемлема для Церкви, мы не говорили. А также не говорили о том, что коллективизация, если таковая не будет связана с религией, для православных христиан будет неприемлема.
В камеру, где были заключены священники, был помещен осведомитель, который доносил следователям, о чем говорили между собой священники. В частности, он показал: Из разговоров в камере № 4 со священником Ильинской церкви Сульдиным выяснилось, что у Сульдина, на его квартире, частенько собирались еще до момента закрытия церквей в Сызрани. В момент этих сборищ между ними, говорил Сульдин, происходил обмен мнениями относительно происходящих в настоящее время событий, а также по отдельным мероприятиям советской власти. 19 мая 1931 года Сульдин и Жегалов в разговоре в камере № 4 определенно заявили: Пусть с нами что хотят делают и какая угодно пусть нас ожидает кара, но мы признаваться не будем, до конца будем стоять на своем пути, чтобы с нами ни делали. Мы чувствуем, что не останемся жить...".
28 октября 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило священника Иоанна Сульдина к трем годам заключения в концлагерь.
После отбытия заключения он в 1933 году снова был арестован и приговорен к трем годам ссылки в Северный край. Из ссылки отец Иоанн приехал в Самару. 30 ноября 1937 года он снова был арестован.
Священномученик Иоанн(Иван Васильевич Смирнов) родился в 1873 году в селе Новая Рачейка Самарской губернии в семье священника. По окончании Духовной семинарии он был рукоположен во священника и служил в храмах Самарской епархии. В 1937 году отец Иоанн был арестован вместе с архиепископом Александром и другими священниками.
Священномученик Александрродился в 1873 году в селе Туарин Самарской губернии в семье диакона Александра Органова. С 1894 по 1898 год Александр Александрович служил в 1-й дивизии 1-го Преображенского полка рядовым, а затем был назначен ротным писарем. Выйдя в отставку, он стал служить в храме псаломщиком, в самый разгар послереволюционных гонений принял сан священника и затем служил в храмах Самарской епархии до ареста в 1937 году.